что было обдумано и решено; нетщеславие в отношении так
называемых почестей; трудолюбие и выносливость; выслушивание
тех, кто может предложить что-либо на общую пользу, и
неуклонность при воздаянии каждому по его достоинству, умение,
когда нужно, напрячься или расслабиться; как он положил предел
тому, что связано с любовью к мальчикам; всепонимание и
разрешение друзьям даже трапезу с ним не делить, не только что
не выезжать с ним в дальний путь -- всегда оставался прежним с
теми, кто был чем-нибудь задержан. Во время совещаний
расследование тщательное и притом до конца, без спешки
закончить дело, довольствуясь теми представлениями, что под
рукой; дружил бережно -- без безумства и без пресыщения;
самодостаточность во всем, веселость лица; предвидение издалека
и обдумывание наперед даже мелочей, притом без театральности; и
как ограничил возгласы и всяческую лесть; всегда он на страже
того, что необходимо для державы; и при общественных затратах,
словно казначей, бережлив; и решимость перед обвинениями во
всех таких вещах; а еще то, что и к богам без суеверия, и к
народу без желания как-нибудь угодить, слиться с толпою: нет,
трезвость во всем, устойчивость, и без этого невежества, без
новшеств. Тем, что делает жизнь более благоустроенной, если по
случаю что-нибудь такое было в избытке, пользовался, без
ослепления, как и без оправданий, так что покуда есть -- брал
непринужденно, а нет -- не нуждался. И то, что никто о нем не
мог сказать, будто он софист, что доморощенный, что ученый, нет
-- муж зрелый, совершенный, чуждый лести, способный постоять и
за свое, и за чужое. Кроме того, уважая подлинно
философствующих, прочих не бранил, но уж и не поддавался им; а
еще его общительность и любезность без пресыщения; и забота о
своем теле с умеренностью -- не из жизнелюбия или для того,
чтобы красоваться, но и без небрежения, а с тем, чтобы
благодаря собственной заботе как можно меньше нуждаться во
врачебной, в лекарствах или наружных припарках. А особенно то,
что он был независтлив и уступчив к тем, кто в каком-нибудь
деле набрал силу -- в слоге, скажем, или в законах осведомлен,
нравах, еще в чем-нибудь -- таким он ревностно содействовал,
чтобы каждый был прославлен тем, в чем превосходит других.
Делая все по заветам отцов, он даже и то не выставлял напоказ,
что вот по заветам отцов поступает. А еще то, что не
перекидывался, не метался, а держался одних и тех же мест и тех
же дел. А еще, что после острых приступов головной боли он,
снова молодой и цветущий, был при обычных занятиях, и что не
много было у него тайн, а совсем мало и редко, притом всегда в
связи с государственными делами; при устроении зрелищ и
сооружении построек, при раздачах и тому подобном
внимательность и размеренность человека, вперившего взгляд в
самое то, что должно быть сделано, без мысли о славе, которая
от этого произойдет. Не из тех, кто купается не вовремя, вечно
украшает дом или выдумывает какие-нибудь блюда, ткани,
расцветку одежды, печется, чтобы люди его были все как на
подбор. Одежда, в которой он из Лория возвращался в город, и
многое, что случалось в Ланувии; как он обошелся в Тускуле с
извиняющимся откупщиком, и прочее в этом духе. Ничего резкого,
не говорю уж беззастенчивого или буйного; никогда он не был что
называется "весь в поту" -- нет, все обдуманно, по порядку и
будто на досуге, невозмутимо, стройно, сильно, внутренне
согласно. К нему подойдет, пожалуй, то, что рассказывают о
Сократе, который мог равно воздерживаться или вкусить там, где
многие и в воздержании бессильны, и в наслаждении безудержны. А
вот иметь силу на это, да еще терпеть и хранить трезвость как в
том, так и в другом -- это свойство человека со сдержанной и
неодолимой душой, какую он явил во время болезни Максима.
Уйти от людей не страшно, если есть боги, потому что во зло они тебя не ввергнут.
Взято из "Размышления" Марка Аврелия